Я не раз слышала теорию, что все наши страхи и комплексы родом из детства. Я, конечно, не психолог, но мне эта теория кажется меткой и весьма логичной. Не хочу вас пугать, но могу рассказать историю о том, как детские страхи перерастают во взрослые комплексы, которые потом мешают жить.

В центре истории – Ева, довольно успешный специалист по маркетингу и очень красивая женщина. Так почему же она была настолько не уверена в себе?

История нашей героини начиналась обычно и в чем-то даже банально. Родители с годовалой Евой переехали в США в середине девяностых. Новая страна, сложности с адаптацией, поиски работы, на этом фоне – постоянные нервы и стрессы, которые приводили к скандалам и ссорам. Такой семейной жизни пара не выдержала, хоть и старалась, терпела: через 3 года подобных мучений отец Евы ушел из семьи. А еще через год Арина, мама нашей героини, встретила Кайла, и у Евы появился отчим.

– Вместе с предложением руки и сердца Кайл предложил маме, чтоб мы переехали к нему. Естественно, она согласилась. И дело не в том, что мы снимали двухкомнатную квартирку, а Кайл жил в своем собственном доме. Просто семья должна жить вместе, это логично.

Переезд не нужно было никак объяснять, но именно он стал одним из моих первых детских воспоминаний – в смысле, из тех, которые не забылись со временем, которые я пронесла с собой из детства во взрослую жизнь. Наверное, потому, что он стал самым настоящим стрессом.

Понимаете, мы переезжали в другой конец города – огромного города для маленькой шестилетней девочки. Я бросала всех своих подружек, мне казалось, что больше мы никогда не увидимся. Так, по сути, это и получилось, ведь тогда, в конце девяностых и начале нулевых, мы все-таки не были на такой связи, как люди сейчас. Я уезжала из квартиры, в которой росла, такой маленькой, но такой родной, из знакомого района.

В общем, тогда мне казалось, что я теряю все. Поэтому я привыкала к новому месту долго, больше года, а в детстве это огромный срок. И я хорошо помню это время: как меня ничто не радовало, как я не хотела выходить из своей комнаты на улицу, гулять, играть с другими детьми, как рыдала перед первыми походами в школу – абсолютно новое и пугающее место.

И как только я привыкла, завела себе новых подружек, перестала бояться школы – а на это ушел еще год, – мама с Кайлом затеяли переезд. Они присмотрели дом побольше и получше, в другом пригороде Атланты. Ух какую же истерику я тогда закатила! С морем слез и криками о том, что я не хочу никуда переезжать, что я сбегу из дома – и это в 8 лет – и всем вот этим! И, знаете, они сдались.

– Что, решили не переезжать?

– Да, они уступили моим детским капризам, конечно, не явно, Кайл сочинил историю, что с покупкой дома не сложилось, но сейчас я-то понимаю. А еще думаю о том, что, может, было бы лучше, если б они настояли на своем и мы переехали, несмотря на все мои истерики.

– Почему?

– Ну, может, я бы привыкла к переменам еще тогда, приняла бы их, научилась бы их не бояться. А так во мне засел какой-то детский страх, прямо на годы вперед. Он никак не проявлял себя, пока я находилась в зоне комфорта, но как только что-то в жизни круто менялось, как только нужно было принимать какое-то важное решение, которое могло что-то в жизни поменять, я терялась.

– Сейчас я скажу очевидную вещь, но в современном мире невозможно не принимать важных решений. Мы все вынуждены их принимать, время от времени. Поэтому я даже не могу в полной мере представить, насколько сложно вам приходилось. Мне кажется, что эта боязнь должна была очень серьезно вам мешать

– Да, наверное, именно так и было. Хотя, как говорится, не все так однозначно. С одной стороны, я почти постоянно жила в зоне комфорта, так, как мне нравилось, без лишних переживаний. С другой стороны, случались моменты, когда я не реализовывала всего, что могла, как раз из-за того, что не хотела перемен. Может, если бы я решилась и что-то поменяла, это бы улучшило мою жизнь, понимаете?

Например, я не поехала учиться куда-то в другой штат, а осталась учиться в Атланте. Почему? Да потому, что все мои школьные подружки оставались в Атланте, и я не хотела их терять. Боялась, что на расстоянии мы станем общаться меньше, и тогда наши пути разойдутся. Прошел год-два, две подружки уехали учиться в другие штаты, еще две вышли замуж, и мы перестали с ними общаться так, как раньше. А если бы я уехала учиться в другой штат, то и моя жизнь сложилась бы совсем по-другому – может, лучше.

Опять же, учеба. В детстве у меня была мечта – стать адвокатом: очень хотела защищать людей и добиваться правды. Мечта, конечно, наивная, потому что в работе адвоката множество подводных камней: например, ты не всегда будешь заниматься теми делами, которыми хочешь. Но все эти нюансы ты начинала понимать позже, а детской мечте это не мешало – настолько, что до выпускного класса она никуда не делась. Но в итоге я пошла учиться на маркетинг. Почему? Потому что учиться на адвоката было сложно, долго и дорого. А если бы выучилась?

– Ну вот вы сами говорите: «если бы», «если бы». Извините, но нужно было решаться. Это же простые примеры, из вашей же жизни – примеры того, что перемены нужны, что на них стоит идти. Хотя бы для того, чтобы потом не жалеть, что так и не попробовали

– Объясните это девочке с комплексами, да еще и живущей в зоне комфорта. Я боялась перемен настолько, что игнорировала весь тот позитив, который они могут принести, что выискивала в них какой-то негатив, делала маленькие минусы большими. Из-за своих страхов я игнорировала необходимость перемен – считала, что они или в принципе не нужны, или время для них еще не наступило.

И в личной жизни была та же история. Я вечно цеплялась за отношения, потому что боялась перемен к худшему. Даже тогда, когда эти отношения не складывались. Боялась бросать, боялась, что меня бросят. Шла на компромиссы, уступала – даже там, где, наверное, не нужно было – терпела, ждала, что со временем все наладится, мы как-то притремся друг к другу, все станет получше.

Так было и в старшей школе, и колледже, и позже, в уже целиком и полностью взрослой жизни. Взять хотя бы Марка: мы встречались уже больше двух лет, а я временами даже не понимала, почему, не могла точно ответить, что же именно я к нему чувствую. Я люблю его? Еще не люблю? Или уже не люблю? Зачем тогда мы встречаемся? Неужели только ради секса? Это же не главное.

– Мне кажется, если человек не может с уверенностью сказать, что он любит другого человека, тогда и встречаться не стоит. Просто мое мнение, ни на что не претендую

– Других моментов тоже хватало. Например, Марк очень требовательный и ревнивый. Ему нужно, чтобы все было так, как хочет он. Ну повода ревновать я ему вообще не давала, но и просто в бытовых вопросах эта требовательность напрягала, а иногда и бесила. Доходило до мелочей: если мы собирались в кино, то не выбирали, на какой фильм идти – шли на тот, на который хотел Марк. В общем, вы поняли.

При этом сам он каких-то решительных шагов тоже не делал. Например, не предлагал жениться или даже съезжаться. Мы оба молодые люди, встречаемся, а он до сих пор живет с родителями. Да, и я тоже, но это другое.

Я мирилась, шла на компромиссы, чего-то от него ждала или на что-то рассчитывала, может, даже бессознательно. А когда наступил важный момент, оказалось, что Марк не готов для серьезного выбора. Так же, как я, или даже сильнее.

Необходимые перемены

Нерешительность Евы проявлялась во всем, и в работе тоже. Шли годы, а она работала в том же небольшом маркетинговом агентстве, в котором начинала свою карьеру. С ее опытом и портфолио она бы уже давно могла устроиться получше и получать зарплату побольше. Но это тоже была ее зона комфорта.

А потом на горизонте замаячила перспектива хорошего контракта, и нужно было что-то решать.

– Контракт был действительно очень выгодным. И заключать я его должна была с моим же агентством – по сути, оно направляло меня в свой филиал, в качестве начальника маркетингового отдела. То есть на должность повыше, с большей зарплатой. Была только одна проблема – этот филиал находится во Флориде.

Нужно было уезжать из родной Атланты на целый год. Детские страхи напомнили о себе, правда, в этот раз я думала, что мне по силам с ними справиться. Может, как раз это и наступил тот поворотный момент, когда стоит собраться и все поменять? Но все ли? А как же Марк, как наши с ним отношения?

Я решила предложить ему поехать со мной, тем более что Марк как раз находился «между работами» – уволился со старой и, не торопясь, искал новую. Мне казалось, что это как раз отличная возможность укрепить наши отношения – сделать шаг вперед, начать жить вместе и все такое.

– А Марк взял и отказался?

– Да, причем наотрез. Сначала заявил, что он никуда не поедет, что его все устраивает и в Атланте. А потом добавил, что я тоже никуда не поеду, если хочу и дальше встречаться. А если поеду, то между нами все кончено.

– И вы никуда не поехали?

– Нет, почему. Меня очень задела эта его категоричность, очень обидело и даже оскорбило то, что Марк вот так решает за меня и в этом вопросе. Ладно бы только за себя. Мы поссорились – так, как не ссорились никогда. И на таком фоне мне стало как-то проще решиться, понять, что это необходимые перемены.

Я собралась и поехала, с мыслью: «Ах вот так ты!». И в Джексонвилле все мои детские страхи вернулись.

– Почему и что вообще случилось?

– Чужой город не принимал меня. А я его. Я снова чувствовала себя маленькой потерянной девочкой. Мне было некомфортно гулять по улицам Джексонвилла, хотя они были вполне чистыми и красивыми. Мне было некомфортно в новой квартире, хотя она была вполне просторной и хорошо обставленной, – я просто не чувствовала, что я дома, в уюте и безопасности.

На этом фоне мне было некомфортно и на работе, хотя в офисе все были вполне приветливыми, да и работниками оказались тоже хорошими. Каждый день превращался в какое-то испытание – хотелось, чтобы он поскорее кончился. А больше никаких желаний не было, хотя можно было бы, например, начать бегать по вечерам, ходить на йогу или придумать себе какое-нибудь другое хобби.

А еще я чувствовала себя очень одинокой. И с Марком мы все общение прекратили.

– А к психологу не обращались? Мне кажется, специалист смог бы что-то посоветовать

– Нет, сразу по двум причинам. Во-первых, я всегда воспринимала психологов как посторонних людей, пусть и специалистов, и не была готова рассказывать постороннему человеку обо всех своих страхах и тревогах. Во-вторых, я искала и не находила в себе сил для какой-то долгой терапии: для курса лечения с сотней посещений и всего такого прочего.

А, может, тоже просто боялась. В общем, не обращалась, и все. И конкретно депрессовала, неделями или даже месяцами. Из этой ямы меня вытащил Джон.

С ним мы познакомились на дне рождения одной из моих подчиненных. Просто сидели с девчонками в кафешке, а Джон подошел поздороваться с одной из них, Линн, своей подружкой детства. Та уговорила его немножко посидеть вместе с нами, весело смеясь и рассказывая, что ее друг – настоящая душа компании. И Джон действительно очаровал всех.

– И вас тоже?

– Меня не сразу. Но да, он окружил меня своим вниманием, причем обратив все в шутку, вроде как нужно подлизаться к начальнице, но не отстал до тех пор, пока я не дала ему свой номер. Я дала, больше, чтобы он отстал, без мысли как-то продолжить это знакомство. А Джон не отстал.

Он позвонил мне, предложил встретиться. Я вежливо отказала, но мы немножко поболтали, вполне мило и позитивно. Поэтому я даже обрадовалась, когда Джон позвонил снова – в том числе и потому, что думала, что он уже не будет меня никуда приглашать. Но он оказался упрямым, и во второй раз я уже согласилась.

И Джон как-то сумел очаровать меня своей мягкой настойчивостью. Он не давил, не настаивал, учитывал мое мнение, даже когда мы поступали так, как хотел он. И это чувствовалось во всем. Да, я говорю «мы», потому что с какого-то момента «я» и «Джон» превратились в «мы».

– Я правильно понимаю, вы стали встречаться?

– Да, и это оказалось настолько непохоже на все мои предыдущие отношения. С Джоном я чувствовала себя совсем по-другому – гораздо легче. Мои страхи постоянно исчезали и отступали, причем все. Я просто переставала о них задумываться, переставала обращать внимание на какие-то негативные моменты, потому что все больше смотрела вперед, с позитивом.

Джексонвилл больше не казался мне таким беспросветным. Пусть читающие это флоридцы не обижаются, дело же не в городе. Я наконец-то начала получать удовольствие: от города, работы, отношений – от жизни.

Это еще не все перемены

Влюбленные часто теряют счет времени. Сколько раз мы слышали эту фразу, а ведь она правдива, по крайней мере, в нашей истории. Потому что год подходил к концу, контракт истекал, и Еве нужно было возвращаться в Атланту. Но как же быть с Джоном?

– Какое-то время я просто не задумывалась о том, что мне придется возвращаться в Атланту. Говорю «придется», потому что контракт не предусматривал пролонгации: подразумевалось, что за этот год я должна была подтянуть филиал Джексонвилла. И я подтянула.

Потом какое-то время я старалась не задумываться, что придется возвращаться в Атланту. Но чем ближе было к концу контракта, тем чаще меня посещали две мысли. Первая: я не хочу возвращаться, по крайней мере, не так, без Джона. И вторая: нужно что-то решать.

Вот только что? Предлагать Джону уезжать со мной в Атланту? Хорошо, а как это воспримут мои родители и друзья? В каком качестве они встретят Джона? Просто моего бойфренда или кого-то большего, например, жениха? Это же шаг вперед, ответственный шаг, и получается, что сделать его должна я. Порвать с Джоном отношения? Бросить человека, которого я люблю? А в этом случае я могла с уверенностью сказать, что люблю Джона.

– В любом случае вам нужно было об этом поговорить

– Да, и этот разговор начал Джон. Я оттягивала до последнего. Но он ведь тоже все понимал. Пусть и начал издалека, мягко, деликатно, как он делал всегда. Но мы все равно пришли к вопросу: «Что делать дальше?»

И этот разговор получился далеко не таким скандальным, как с Марком, но гораздо более болезненным. Джон не хотел переезжать в Атланту, причем по вполне понятной причине. В Джексонвилле у его отца был бизнес, Джон помогал развивать это дело, и уже несколько лет все держалось фактически на нем. Понятно, что Джон чувствовал свою ответственность.

А я чувствовала, что не могу требовать от него, чтобы он ехал со мной. Если в ответ на отказ Марка я имела моральное право искренне оскорбиться, то на отказ Джона даже обидеться не могла. Хотя меня и ранил этот пусть мягкий, но отказ.

– Вопрос «Что делать?» повис в воздухе

– Мне нужно было возвращаться. И я вернулась, без Джона. Мы не ссорились, но расставались, со слезами на глазах, по крайней мере я. Он хотел меня проводить, но я специально назвала ему другую дату, а сама уехала раньше. Проревела всю дорогу.

В офисе встретили меня как героиню – чуть ли в ладоши не хлопали. Начальство пообещало, что теперь-то повышение у меня в кармане, что после такого успеха я займу должность начальницы отдела уже в головном офисе. Прежняя начальница как раз уходит на пенсию через месяц.

Но меня карьерные успехи не радовали. Если год назад, уезжая, я бы точно была довольна – повышением, тем, что вернулась и все получилось, – то на момент возвращения мне было все равно. Вообще. Я вяло поблагодарила и даже не досидела до конца корпоратива, устроенного в мою честь. Сказала, что плохо себя чувствую, и отпросилась домой – реветь.

После выпросила отпуск и всю неделю просидела дома. На звонки не отвечала, приезжавших проведать меня подружек тоже не пускала, за что мне до сих пор стыдно. Я-то перед ними уже извинялась, но все равно. Исключение сделала только для мамы с Кайлом.

И всю эту неделю, я никак не могла ответить себе на этот вопрос. В смысле, что же делать дальше. Оказалось, что работа, из-за которой я вообще решилась поехать в Джексонвилл, не так и важна без Джона. А с ним мы уже расстались.

Так что делать? Ответ пришел ко мне вместе со звонком в дверь. Звонил Джон.

Он все бросил в Джексонвилле и приехал в Атланту. Чтобы быть со мной! Представляете? Джон так и сказал. Не помню, как повисла на нем, рыдая, как он нес меня через всю квартиру. Помню только, как пришла в себя в кровати, счастливая настолько, что хотелось петь.

Рассказав свою историю, Ева добавила что уезжает в Джексонвилл. Она решила жить с Джоном в его родном городе. И кажется, что это решение наконец-то далось ей достаточно легко.

– Да, Атланта навсегда останется моим городом. Но теперь в моей жизни есть кое-кто поважнее. Да, маму с Кайлом я люблю, совершенно искренне, но теперь у меня в жизни есть кое-кто, кого я люблю совершенно по-другому. И я хочу, чтобы этот человек был счастлив. Чтобы он не жертвовал для меня – даже тогда, когда он готов жертвовать. Пусть помогает развивать семейный бизнес.

А карьера? Может, это еще один удачный момент все в ней поменять к лучшему? По крайней мере, сейчас я в этом уверена. Поэтому я вообще ушла из своего агентства. Хотя ко мне там шикарно относились. Хотя мне предлагали занять ту должность в Джексонвилле, на которой я отработала год по контракту. Раз уж менять что-то в жизни, то менять.